Капитан [СИ] - Андрей Алексеевич Панченко

— Всё будет пучком командир! Гришка Луцевич за свой базар отвечает! — боцман по старой привычке чикает сквозь зубы на палубу, но я в этот раз не делаю ему замечаний, да и убирать палубу всё равно ему и его бойцам — Со мной мои архаровцы пойдут, из палубной команды. Не всё же им палубу драить, да концы крутить. Сделаем в лучшем виде!

Через пять минут шлюпка уже осторожно подходит к тралу и мине. Звонкие удары разносятся над водной гладью, и каждый удар вонзается в мой мозг как раскалённый гвоздь. Смотреть на то, что они делают уже страшно, а парни практически в обнимку со смертью сейчас. Я уже жалею, что их отпустил, жизнь семи человек или трал? По-моему, выбор очевиден, а я поддался на уговоры суки минёра! Между тем парни успешно срезали минерп и трал ушёл под воду, на тральщике раздался дружный вздох облегчения, за парней переживала вся команда. Шлюпка, взбивая вёслами солёную воду, резво пошла в обратный путь, эта мина теперь не наша забота, её расстреляют, как только мы отойдём подальше.

Ситуация повторилась во второй раз, а потом и в третий, уже даже мне ясно, что с нашим тралом что-то не то, ни одной мины мы больше нормально не срезали, все они запутываются и всплывают вместе с нашим орудием «лова». Рисковать людьми больше нельзя. Я приказываю остановить судно. Снова мы бросаем якорь, минёры вытаскивают трал на палубу, чтобы осмотреть.

— Менять надо или этот ремонтировать — резюмирует после осмотра нашего «змея» Максим — надо заменить режущие кошки, у нас есть запас.

— Меняй «змея» — даю я команду — с этим в порту будешь возиться, сейчас некогда, стемнеет скоро. И давайте шустрее, шевелитесь мужики!

Ночных тралов у нас нет, да и по наставлению ночное траление запрещено. Подсекаемые мины могут уплыть мимо катеров уничтожения в море или в гавань, их может подхватить волнами и вынеси чёрт знает куда, да и тральщик в темное может подорваться.

Трал меняют уже быстрее, чем ставили первый, всё же хоть и небольшой, но опыт уже появился. Быстро закончив с этой работой, мы продолжаем свой опасный путь. Нам осталось сделать половину, но самая опасная часть уже позади.

Семнадцать мин! Именно столько втралил «Шторм» из фарватера. Уже смеркалось, когда мы закончили работу. Новый трал отработал без нареканий, больше ни одна мина не запуталась в наших «снастях». Я стоял на мостике и смотрел как по проложенному нами пути в гавань входят два сухогруза, которых мы с таким трудом доставили к месту назначения. Американские транспорты, проходя мимо тральщика, приветствуют нас флагами и гудками сирен, всё что происходило на входе в фарватер они видели отлично, пока про американцев ничего плохого сказать не могу, ведут они себя вежливо. Как только последний транспорт проходит боновые заграждения, я направляю «Шторм» за ними, корабль охранения входит в порт замыкающим, до последнего прикрывая подотчётные ему суда.

Катера уничтожения уже ушли в порт, увозя с собой нашего замполита. Комиссар при падении сломал себе ногу, и судя по всему довольно сильно, на нашем тральщике первые потери…

Жаль, что сейчас на надстройке нельзя нарисовать красную звезду с количеством уничтоженных мин в центре, такое начнут практиковать только в сорок втором году. А ведь как хочется! Наше первое траление и такой результат! По мнению нашего минёра, мин немцы скинули всего двадцать штук, самолёты могут брать всего по две штуки за раз и скидывать их на парашютах или без них с малой высоты. Те две, которые мы не смогли найти, скорее всего упали на наше же минное поле, ну а одна забрала свою кровавую жертву. Я не знаю, прав он или нет, но нам есть чем гордиться. Мы входим в порт Архангельска где на рейде стоят остальные суда нашего конвоя, который мы так и не смогли догнать. Я уже связался по рации с Дружининым и доложил ему о том, что с нами было за время пути, он рад нашему приходу хотя по его голосу я понимаю — в полном составе он нас не ожидал увидеть. Основной конвой тоже попал под бомбёжку и в отличии от нас один из транспортов был сильно повреждён, хотя и остался на плаву, поймав бомбу баком, а второму наделали пробоин осколки от близкого разрыва. Ну что же, его ожидания не оправдались, и я этому рад.

— Чего думаешь Витя, что дальше то будет? — стоящий рядом со мной Иваныч умиротворённо курит трубку, поглядывая на приближающийся незнакомый порт.

— Поживём-увидим, но ничего хорошего я не жду — сказал я правду своему помощнику. Впереди долгая война, а мы только начали свой путь.

Глава 9

Американские сухогрузы уходили обратно на Дальний восток груженные лесом. Их разгрузили и загрузили быстро, торопились все, и сами капитаны транспортов, и Дружинин, и начальство порта, но больше всего торопил всех торговый атташе Американского посольства, который в эти дни был в Архангельске. Наш караван возвращался домой, пока это было ещё возможно. Возвращались все, но только не «Шторм».

Сдвоенный взрыв морских мин практически под кормой бывшего китобойца не обошёлся без последствий. В тот день, когда мы шли по минному полю «Шторм» держался, как боец получивший ранение, но знающий, что никто не сможет его заменить за пулемётом или на боевом посту, тральщик был в строю до самого конца, сообщив командиру о том, что он ранен только в конце боя. Не было течей, двигатель работал нормально, судно казалось исправным, но это было не так. Повреждения были, и они были значительными — огромная вмятина на днище, трещины в шпангоутах и дизель, который сорвало с фундамента и сдвинуло на пару сантиметров в сторону. Из-за того, что траление шло на малом ходу мы практически не заметили повреждений, но стоило только дать средний ход при входе в порт, вибрация от незначительного смещения вала дала о себе знать, тральщик показал своему капитану, что пора бы и позаботиться о раненном товарище. И вот теперь мы снова, в который уже раз на ремонте, а наш караван уходит без нас…

— Все будете представлены к наградам! Ты молодец Витя, я в тебе не ошибся! — в тот день в порту нас встречало много народа, и когда все гости покинули тральщик, ко мне и подошёл Дружинин. Кап раз выглядел исхудавшим и осунувшимся, хотя мы и шли в одном караване, но не видели друг друга уже пару месяцев — все вы молодцы!

— Тут не поспоришь, что есть, то есть — скромно согласился я со своим начальником, из-за которого попал на войну. Я вообще тогда был настолько уставшим, что даже появление на борту бывшего китобойца командира Беломорской военно-морской флотилии контр–адмирала Долинина не вызвало у меня абсолютно никакого волнения.

— Товарищ, контр-адмирал, тральщик Т-66 проводку и сопровождение транспортов в порт Архангельска, а также траление фарватера порта Архангельск завершил успешно! Конвойные суда повреждений и потерь не имеют, отбито две воздушные атаки немецких бомбардировщиков, вытралено и уничтожено семнадцать морских якорных мин, фарватер расчищен. Потери экипажа, один раненый, тральщик имеет повреждения в результате близкого разрыва двух морских мин, в данный момент технические службы уточняют размер повреждений! Старший лейтенант Жохов доклад закончил!

— Молодец сынок! За успешное выполнение боевого задания выражаю экипажу горячую благодарность! — контр-адмирал доволен, смотрит на меня как на родного сына, аж слёзы умиления на глазах, хотя «папаше» явно меньше сорока лет.

— Служим советскому союзу! — ответил тогда я ему, лишь бы от меня отвязались.

— Сразу видно, что кадровый, боевой! — похвалил меня большой начальник, одобрительно взглянув на мой орден, сверкающий на груди, а возразить ему никто не осмелился. Знал бы я тогда, чем это всё для нас обернётся, я бы ему на «фене» докладывал, а орден бы спрятал в каюте!

«Красная кузница» — судоремонтный завод, на котором сейчас стоит наш «Шторм» крупнейший на советском Севере. Сейчас тут смены по одиннадцать часов и ремонт, и переоборудование на военный лад гражданских судов поставлен на поток. Наш тральщик обещали отремонтировать за пару недель, и мастера завода рьяно взялись за дело. Быстрее всего, на удивление, разобрались с дизелем. Срезанные болты фундамента убрали, движок воткнули на место и закрепили, для усиления фундамента наварили стальные балки, отцентровали вал, дизелю поменяли расходники и всё, на этом ремонт был